Автор: Светлана Трофимова
Мини-сериал Егора Кончаловского «Большой дом» — снова модный ретро-детектив со шпионским налетом. Мы погружаемся в трудовые будни работников КГБ от блокадного Ленинграда до начала брежневского «золотого века». Название сериала — закрепившееся неофициальное название управления НКВД на Литейном проспекте.
Забегая вперед, сразу скажем: продукт получился добротный, смотреть его стоит однозначно, но есть и явные недостатки, о которых и поговорим в этой статье.
Сюжет разворачивается в двух временных отрезках. 1942 год, блокадный Ленинград, молодой сотрудник органов Михаил Широков (Илья Коробко) и старлей Еремеев (Виталий Кищенко) выходят на сеть диверсантов, которые готовятся взорвать почту, телеграф, телефон госбанк, телеграф, Смольный, Дворцовый мост и Большой дом. По их плану это только начало операции, в результате которой город окажется в руках у немцев. Операцию возглавляет Александр Строганов (Никита Волков), немецкий диверсант с графским титулом и такой же кличкой.
Вторая сюжетная линия — события 1965 года, когда уже подполковнику КГБ Широкову (Борис Хвошнянский) вновь предстоит выйти на след Графа, которому в прошлый раз удалось уйти. На протяжении 8 серий мы параллельно наблюдаем два следствия, связанные общими действующими лицами.
Сериал не мудрствует лукаво, используя простые образы, здесь работники НКВД-КГБ — воины света, сражающиеся с тьмой. об этом каждый раз в начале серии напоминает эпиграф из Иоанна Златоуста: «Мы имеем непобедимого союзника — благодать Духа, потому что мы научены такому искусству, что можем ратоборствовать не с людьми только, но и с демонами».
В силу своих служебных обязанностей работников органов ежедневно «ведут незримый бой» с самыми худшими проявлениями — предатели, каратели, людоеды, спекулянты всех мастей. Об этом же говорит и сам Широков, называя их «самой настоящей тьмой». И с этой стороны и сценарий, и его воплощение на экране не вызывает вопросов.
Два главных героя — Широков и Еремеев — отыграны на отлично Ильей Коробко и Борисом Хвошнянским, с одной стороны, и Виталием Кищенко — с другой. Меньше повезло Графу: этот герой в молодости получился слишком картонным, условным, а в старости (Артур Ваха) так и вообще не производит впечатление холодного и расчетливого врага. А вот второстепенные роли получились значительно интереснее, особенно хороши Ольга Белинская, Кирилл Полухин и Сергей Мигицко.
Главная неудача сериала — это его художественная вторичность во всем. С первых кадров мы видим, что это калька с великого советского фильма Семена Арановича «Противостояние». Скопировано все: чередование временных пластов, вставки документальной хроники, собственно, весь ход сюжета. В этом фильме по мере развития сюжета (вполне себе тоже идеологизированного) мастерски лепился образ Врага — страшного, беспощадного, мотивированного — и образ мудрого следователя, отвечающего за нравственную линию. Болтнев и Басилашвили — великолепны. Сомнений в том, что предатель Родины и убийца наказан справедливо, быть не может.
Враги в «Большом доме» получились на редкость плоские, нефактурные (исключения уже озвучены), без внятной предыстории (а за 8 серий могли бы преуспеть и в этом). Попытки внедрить достоевщину с монологами предателей в кровавом тумане, где они, как на исповеди, объясняют, что же ими двигало, — какой-то школьный прием, который не добавляет достоверности. Это, скорее, сделано от неумения объяснить их мотивы другим способом.
Дальше — больше. Виталий Кищенко в блокадной линии — нет-нет да напомнит Глеба Жеглова. И чтобы уже никаких сомнений в этом не осталось, будет у него и своя Манька-Облигация. Только вот героиня Ларисы Удовиченко — остро характерная, а эта — на серьезных щах будет нашего старлея соблазнять, а потом с надрывом — на исповеди в том самом красном тумане.
Широков явно списан с Николая Кондратьева — героя советского сериала «Рожденная революцией». У них даже история общая — и Кондратьев в милицию попадает с завода, и Широков оказывается на службе по воле случая. Гримировали Бориса Хвошнянского точно под Евгения Жарикова, да и рисунок роли — неспешность, уверенность, спокойные взвешенные интонации — списаны оттуда.
Но есть у героев и милая находка — обсуждение дела за кормлением очередного кота докторской колбасой. Побольше бы таких штрихов к портрету — был бы совсем другой результат.
В попытках заимствовать из советского кино лучшее нет ничего зазорного, но когда, кроме заимствования, нет больше ничего — ни головокружительных сюжетных ходов, ни ярких уникальных персонажей, остается лишь копия, которая по определению не может превзойти оригинал.
